21 октября 2023 г. на платформе Zoom состоялся научный семинар в рамках исследовательского проекта «Россия / СССР и Запад: встречный взгляд. Литература в контексте культуры и политики ХХ в.» ИМЛИ РАН, поддержанного грантом Российского научного фонда № 23-18-00393, https://rscf.ru/project/23-18-00393/ (рук. О.Ю. Панова).

С докладом на тему «Две пьесы К. Симонова на Бродвее» выступил старший преподаватель Санкт-Петербургского государственного университета М.М. Гудков.

Советская драматургия на коммерческой сцене США – Бродвее – занимает маргинальное положение. Среди крайне немногих отечественных пьес советского периода, увидевших огни рампы Бродвея, оказались две военные драмы К. М. Симонова – «Русские люди» и «Так и будет!». Причудливое соединение политики, дипломатии и искусства сделало востребованной симоновскую драматургию на американских подмостках. Но если для советской сцены 1940-х годов эти пьесы были насущно необходимы, то для Бродвея они – случай, пожалуй, парадоксальный.

Постановка за океаном первой из них – «Русских людей» – превратилась в полномасштабную советско-американскую акцию, осуществленную правительствами двух стран, и должна была стать ярким символом дружбы двух народов. Такая политизация сценической постановки вызвала к жизни уникальный случай участия (читай: вмешательства) государства в театральную деятельность Соединенных Штатов. Советское посольство во главе с М. М. Литвиновым диктовало американцам выбор театра («Гилд»), кандидатуры режиссера (Г. Клёрман), автора адаптации (К. Одетс), сценографа (Б. Аронсон), а также вмешивалось в распределение ролей. За океаном симоновскую драму окрестили «благословлённой Советским посольством». Американские театральные обозреватели были буквально «завалены» огромным количеством материалов из посольства СССР. На премьере «Русских людей» в Вашингтоне (14 декабря 1942 г.) присутствовали советский посол в США М. Литвинов и официальные лица Госдепа США.

Мнения о постановке разделились. Одни считали пьесу и постановку великолепными: «пьеса Симонова укрепляет веру зрителей в то, что враг будет уничтожен, что победа уже близка» («Вашингтон стар»), «могучее орудие, мобилизующее ненависть к нацистам» («Вашингтон пост»), «постановка производит ошеломляющее впечатление. Когда смотришь “Русских людей”, как будто реально чувствуешь душу этого далекого, но героического народа» («Нью-Йорк морнинг телеграф»). Другие – и они составляли бо́льшую часть – отнеслись к постановке критично. Максимально резкую оценку дало издание «Уорлд телеграм»: «Пьеса “Русские люди” вовсе не является никаким признанием подвига реальных русских людей, напротив, – это настоящая клевета на них. Почти карикатура в духе допотопной второсортной мелодрамы… Театр “Гилд” оказал нашим русским друзьям медвежью услугу».

Основные претензии были связаны с упрощенностью материала и мелодраматичностью его сценического решения, что придавало всей постановке ощущение фальшивого пафоса. Общий вердикт гласил: «сплошное разочарование». Она продержалась здесь всего пять недель, – было сыграно только 39 представлений.

Как определил одну из причин провала авторитетный американский исследователь Дж. Гасснер, «бродвейские критики и зрители находили более очевидным патриотизм советского драматурга, нежели его талант». Кроме того, беспрецедентная в истории американской сцены политизация постановки оказывала мощнейшее давление на ее авторов, лишив их творческой свободы. Режиссер и актеры были вынуждены все время преодолевать так называемую «официальную точку зрения Кремля» и не смогли создать на сцене живых и полнокровных человеческих характеров.

Сразу же после окончания Второй мировой войны между бывшими союзниками – США и СССР – наметились глубокие расхождения, которые привели к жесткому противостоянию. Стало очевидным, что преуспевающие Соединенные Штаты со своими лозунгами демократии и свободы являют собой вызов Советскому Союзу. Однако до того, как «железный занавес» оборвет культурный диалог двух сверхдержав на долгие десятилетия, по ту сторону Атлантики успевают поставить в 1947 г. другую пьесу Симонова – «Так и будет!» (под названием «По всему свету»; премьера 27 марта 1947 г.). Режиссером и этой симоновской пьесы на Бродвее выступил Г. Клёрман.

Едва ли не самая поэтическая, светлая, мажорная пьеса у Симонова, предпобедная, полная весенних радостных ожиданий, она написана в конце 1944 г., т. е. когда советские войска уже освобождали Европу от нацистов, а союзники – США и Британия – открыли «второй фронт». Возвращение домой с войны для миллионов солдат и офицеров Красной армии (то же можно сказать и про воюющих американцев) было уже недалеким будущим.

В сценической истории этой симоновской пьесы за океаном немалую роль сыграла политическая конъюнктура «холодной войны». Получив после своего визита в США в 1946 г. пост заместителя генерального секретаря Союза писателей СССР, Симонов активно включился в идеологическую войну, участвуя в создании и распространении антиамериканской пропаганды в нашей стране. Когда на Бродвее репетиции его пьесы «Так и будет!» шли уже полным ходом, писатель выступил с одиозным докладом «Драматургия, театр и жизнь», который тут же был опубликован во всех центральных советских газетах. На следующий день после этих симоновских заявлений газета «Нью-Йорк таймс» опубликовала статью под названием «В Советах Симонов предупреждает авторов об опасности», в которой цитировались основные постулаты советской «идеологической войны». И тут же бродвейская постановка пьесы Симонова частично лишилась финансирования.

Если текст «Русские людей» на сцене США остался почти аутентичным авторскому оригиналу, то «Так и будет!» подвергся коренным изменениям. Прежде всего, в американской адаптации было изменено время действия, – здесь оно перенесено в послевоенные годы: «Начало осени, вскоре после окончания войны». Это существенное вмешательство в оригинал, ведь отказ от предлагаемых обстоятельств военного времени (разгар войны, лето 1944 г.) коренным образом определяет драматический конфликт истории. Также сместились акценты в расстановке сил – центральным героем выступал теперь не полковник Савельев, а профессор Воронцов. Из-за этого в американской адаптации на первый план вышла линия сватовства Оли, где роль свахи принадлежала как раз отцу молодой девушки Ольги – профессору.

В ситуации обострившихся отношений между США и СССР из пьесы Симонова изъяли все, что могло быть воспринято как «советская пропаганда». Однако вместе с ней из пьесы исчезла глубина и нерв советского оригинала. У Симонова пьеса заканчивается на трагической ноте: полковник Савельев вынужден вновь уехать на фронт, и неизвестно – суждено ли ему вернуться живым и невредимым в дом, где он научился после гибели жены и дочери «встать утром и быть счастливым только оттого, что светит солнце, что небо синее, а трава зеленая». Также остается открытым вопрос о том, будет ли счастлива полюбившая его Ольга Воронцова. В финале американской адаптации, в которой события перенесены в послевоенное время, а потому возвращению Савельева и счастью влюбленных уже ничто не угрожает, пропадали щемящая боль и нерв.

Как и ранее с «Русскими людьми», отзывы на американскую постановку и этой пьесы Симонова разделились на два лагеря. Если американские друзья и сторонники Советского Союза хвалили ее, то так называемые «консервативные» американцы разгромили ее в пух и прах: «Одиннадцать персонажей в поисках пьесы оказались вчера на сцене театра Biltmore. Однако успех обошел постановку стороной, как никогда. Зритель тут же забыл про нее. Публика пошла домой, оставив актеров в полном замешательстве» («Нью-Йорк Джорнэл Америкэн»).

Слабость адаптированного материала вкупе с однозначностью трактовки образов лишили постановку глубины и объема. Пьеса превратилась на Бродвее в легкую и забавную комедию, в то время как знаменитый спектакль 1944 г. в московском Театре имени Ленинского комсомола менее всего походил на комедию. Не последнюю роль в короткой сценической жизни пьесы Симонова на Бродвее сыграла и атмосфера развязавшейся «холодной войны», в том числе и категоричные высказывания самого писателя.

Постановка и этой пьесы Симонова на Бродвее не стала победой ни советского драматурга, ни американской сцены. Коммерческий театр США в годы острого противостояния двух супердержав перекроил ее на собственный лад и по своим излюбленным шаблонам, превратив в мелодраму с непременным любовным треугольником, забавными шутками и счастливым финалом. Тем не менее, постановленная на Бродвее, она транслировала надежду на продолжение советско-американского диалога. Ведь писала же одна нью-йоркская газета, что «главным достоинством спектакля является его дружелюбие и обезоруживающая открытость, которые пленяют даже враждебно настроенного зрителя, всюду выискивающего пропаганду и происки Кремля».

Судьба двух пьес Симонова за океаном оказалась не простой, и все же им в какой-то степени удалось сыграть роль культурного «моста» через идеологический океан недоверия и подозрений.