Член-корреспондент АН Наталья Васильевна Корниенко, заведующая Отделом новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья ИМЛИ РАН, возглавляет рабочую группу по подготовке академического Собрания сочинений Андрея Платонова и выпуска многотомного платоновского архива, в котором должны быть собраны все документы, касающиеся Платонова, и все варианты его текстов. 23—25 сентября 2019 года ИМЛИ РАН совместно с Литературным институтом им. А. М. Горького проводит IX Международную научную конференцию «Андрей Платонов в мировом культурном пространстве», приуроченную к 120-летию со дня рождения писателя. В преддверии юбилейных мероприятий Наталья Васильевна дала интервью сайту "Год литературы":
Текст: Михаил Визель
Фото Н. Корниенко из ее личного архива
— Почему мы вообще отмечаем 120-летие Платонова? Чем важен, интересен и нужен современному читателю этот писатель?
Наталья Корниенко: Зачем нам всем нужен Платонов? Я бы сказала так: чтобы спастись в нашем «прекрасном и яростном мире», чтобы насладиться воздухом прекрасного русского языка платоновской прозы… Чтение Платонова — это познание мира, нашей истории, ушедшего ХХ века, познание самого себя и огромное эстетическое наслаждение. Зачем нам нужен Толстой? Зачем нам нужен Достоевский? Зачем нам нужен Пушкин? Платонова я ставлю в этот ряд. И если мы отвечаем, что нам нужна русская классика, то нам нужен и Платонов. А то, что Платонов представляет одну из вершин русской литературы, я думаю, ни у кого не вызывает сомнения.
— В обыденном сознании Андрея Платонова сейчас чаще встраивают в другой ряд: не с Толстым и Достоевским, а с Джорджем Оруэллом, с Евгением Замятиным. Насколько вам такой контекст кажется уместным и правильным?
Наталья Корниенко: Понимаете, это один из контекстов. Если говорят об антиутопии ХХ века, то вспоминают в обозначенном вами ряду и Платонова, прежде всего, «Чевенгур» и «Котлован», произведения, в которых можно найти черты антиутопии. Но, на мой взгляд, это лишь одно измерение текста и не главный контекст. Начните читать «Чевенгур», и вы с первой чудесной строки — «Есть ветхие опушки у старых провинциальных городов. Туда люди приходят жить прямо из природы» — попадаете в какой-то особый мир рассказа о жизни человека и русской истории.
Андрей Платонович Климентов (имя при рождении); 28 августа 1899
Главные контексты — это «Пушкин и Платонов», «Толстой и Платонов», «Достоевский и Платонов», «Русская история и Платонов», «Русская философия и Платонов». Это, на мой взгляд, контексты, определяющие понимание Платонова и вместе с ним наше понимание русской истории XX века. В этом смысле Платонов — верный спутник по русской и мировой истории первой половины ХХ века. В своих произведениях он не только дал подробнейшую хронику главных событий первой половины ХХ века — Первая мировая война, революция, военный коммунизм, засуха 1921 года, нэп, административно-территориальная реформа первого советского десятилетия, коллективизация, индустриализация, голод 1932—1933 г., массовая и культурная жизнь 1920-х и 1930-х годов, Великая Отечественная война, послевоенные годы ХХ века, он предложил их понимание. Если мы научимся понимать XX век через Платонова, это будет далеко не политологическое его измерение.
— Насколько нам сейчас известно, отношения и писателя, и человека Андрея Платонова с советской властью были достаточно сложными, достаточно комплексными. Могли бы об этом немного сказать?
— Но Платонов — это все-таки не Шолохов, с его известными словами, что мы пишем по указке сердца, а сердца наши принадлежат партии.
Наталья Корниенко: Это не очень корректное сравнение. Оставим приведенные вами слова Шолохова — они из другой эпохи (выступление на II Всесоюзном съезде писателей 21 дек. 1954 г. — Ред.) и для отдельного большого разговора. А для нашего разговора, если уж возникло имя Шолохова, на мой взгляд, значима не только тема дружеских отношений Платонова и Шолохова в 1930—1940-е годы (они нашли отражение и в творчестве двух писателей). В контексте истории большой русской литературы они станут рядом — поступки Шолохова (я имею в виду его письма Сталину 1930-х годов, впервые опубликованные только в конце ХХ века) и также впервые опубликованные только в эти же годы произведения Платонова: письмо Шолохова 1930 г. о коллективизации и «Котлован», письмо Шолохова о голоде 1932 г. и трагедия Платонова «14 красных избушек», письмо Шолохова 1937 г. о пытках в Вешенском НКВД и арест сына Платонова… А 1954 год — это уже другая историческая и литературная эпоха.
— Вы упомянули вопрос о текстологии платоновских текстов. Мы знаем, что вопрос этот очень сложный и что вы прикладываете огромные усилия для того, чтобы его прояснить. На каком сейчас этапе эта работа? В первую очередь, конечно, интересует собрание сочинений, которое мы, простые читатели, можем прочитать. Как с ним дело обстоит?
Наталья Корниенко: Прежде всего, «простым читателям» Платонова есть что читать: популярное Собрание сочинений Платонова (в 8 томах) выпустило издательство «Время». В вашем вопросе речь идет об академическом Собрании сочинений Платонова. Подобных собраний сочинений классиков ХХ века у нас почти нет, по пальцам одной руки можно их все пересчитать (отдельная серьезная тема, которая просто требует серьезного разговора на государственном уровне).
Работа над академическим Платоновым продвигается, правда, не так быстро, как, может быть, этого ждет наш читатель. После того, когда семейный архив Платонова перешел на хранение в ИМЛИ (2006 год), работа приобрела свою динамику.
Текстология русской классики — это сложнейшая область. У текста каждого произведения Платонова — своя, я бы сказала, фантастическая история как его создания (редакции и варианты), так и его бытования.
Подготовить критически выверенный текст — значит, освободить его от всех чужих напластований, которых в платоновских текстах было немало — не только в посмертных, но и в прижизненных публикациях. Это во-первых. Во-вторых, подготовить реальный комментарий произведения. А это не вообще разговор о Платонове или том или ином произведении, а детальное и документированное восстановление реалий исторического, политического, бытового, культурного, литературного контекстов, которые нашли отражение в порой фантастических образах его текста. При подготовке академического издания мы не можем выступать в роли критиков-интерпретаторов (не скрою, очень иногда хочется), навязывать Платонову наше понимание советской эпохи. У нас другая задача. Мы обязаны подсказать читателю, ЧТО Платонов хотел сказать нам о «времени и о себе» своим неповторимым языком. Для меня важно, повторюсь, вести не Платонова (это немыслимая гордыня!), а вести к Платонову… Только тогда и будет диалог с классикой, до которого нам из нашего века еще надо серьезно подготовиться. На обложке издания 1-й книги «Архива А. П. Платонова» мы поставили его слова: «Прошу оставить как есть» (запись Платонова на полях машинописи рассказа «Июльская гроза» с редакторской правкой, 1938).
Вот это «Прошу оставить как есть» — это главный принцип наших академических изданий Платонова, которые готовит небольшая научная группа ученых-текстологов нашего института. Опубликованы фактически три тома научного Собрания сочинений Платонова. В этом юбилейном году уже вышла вторая книга «Архива А. П. Платонова» с описанием и представлением рукописи главного его романа — романа «Чевенгур». Я думаю, те, кто любит Платонова, будут счастливы читать эту книгу: они могут познакомиться с процессом рождения КАЖДОЙ страницы, абзаца и предложения этого удивительного текста…
На очереди выход находящегося в производстве четвертого тома в двух книгах. Этот том представляет жизнь и творчество Платонова 1928—1932 годов. Это фактически два больших тома с огромным реальным комментарием, который впервые сопровождает «Впрок», «Котлован», «Ювенильное море», «Шарманку», «Высокое напряжение» и другие его известные и малоизвестные произведения «реконструктивного периода». Впервые печатаются ранее неизвестные корреспонденции Платонова, его технические проекты, наброски, в комментариях восстанавливается тот замес реальной истории, который запомнил платоновский текст. Идет работа над третьим (это «Чевенгур») и шестым томами. Мы постоянно работаем в архивах, и не только в литературных. Очень много нужно проводить первичной работы по сверке всех источников текста, их датировке, разыскивать новые материалы биографии писателя, документы для комментария и т. п.
Произведения Платонова всех периодов требуют подробнейшего реального комментария.
Когда мы подготовим такой комментарий ко всем текстам, вот тогда мы встретимся с вами и более точно ответим на ваши первые вопросы об отношениях Платонова с советской властью.
— А есть надежда обнаружить какие-то вообще неизвестные, не опубликованные произведения?
Наталья Корниенко: Какие-то небольшие произведения (очерки, рассказы, корреспонденции) и письма обнаруживаем постоянно. Мы включаем их в разные наши издания, сопутствующие Собранию сочинений. Это не только «Архив А. П. Платонова», но издание «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества» (8 выпусков), которое выходит с большим архивом, нашими разысканиями. Мы в рамках работы над Собранием сочинений только начали разрабатывать тему «Платонов — киносценарист». Это большая, огромная тема, как и «Платонов — драматург». Восстанавливаются его связи с театрами, с кинодраматургией эпохи и т. п. В этом году в «Редакции Елены Шубиной» (изд-во «АСТ») вышло уже второе (дополненное 22 новыми текстами) издание писем, это также формат труда-спутника готовящегося научного Собрания сочинений. К тому писем в Собрании сочинений (традиционно это завершающие тома) мы пополним известный на сегодня список писем Платонова новыми эпистолярными текстами. Каждый год в различных архивах выявляются новые письма Платонова и неизвестные ранее адресаты.
— Сколько на данный момент ваша группа планирует издать томов?
Наталья Корниенко: Вообще планируется 12 томов. Мы идем по первопутку, должны документировать каждый период жизни и творчества Платонова. Это сверхзадача нашего издания. Может быть, для массового читателя проблема датировки текстов и неинтересна. А для нас, исходя из того, что после 1927 года Платонов не проставлял в рукописях датирующую запись, это одна из задач, решение которой мы должны доказать. Это сверхинтересная научная тема.
— Все-таки речь идет о юбилее, — нет ли каких-то новостей о возможности установки памятника в Москве?
Памятник Андрею Платонову в Воронеже. Скульпторы И. П. Дикунов и Э. Н. Пак
Наталья Корниенко: В Воронеже в год 100-летия Платонова был установлен памятник писателю. История борьбы за памятник Платонову в Москве уже насчитывает около двадцати лет.
Обращались писатели, академики. В последние годы идея московского памятника Платонову поддерживалась правительством Воронежской области и лично губернатором А. В. Гордеевым. Область готова была финансировать памятник своему великому земляку — подарок Москве. Имени Платонова нет в списках выдающихся деятелей отечественной культуры, которым Москва воздвигает памятники. Инициатива Воронежа тоже не осуществилась. Ответили, что в центре Москвы памятники уже не ставятся. (Хотя мы знаем, что они регулярно появляются.) Ну, не в пригороде же Москвы ставить памятник Платонову. Конечно, «памятник нерукотворный» Платонов сам своей жизнью и творчеством поставил не только в нашей столице, но и в отечественной и мировой культуре.
Памятник Платонову должен стоять на Тверском бульваре — между двумя его любимыми поэтами, Пушкиным и Есениным.
Платонов — автор блистательного романа о Москве («Счастливая Москва»). Есть в его творчестве пронзительный рассказ о Москве 1930-х годов под названием «Любовь к Родине, или Путешествие воробья», первое название рассказа — «Тверской бульвар». Гениальный рассказ о воздухе культуры и о вечной теме русской литературы — бедного человека и спасения в творчестве. Если бы Платонов был автором только одного этого одного этого рассказа о Москве — одного из шедевров его прозы, современная Москва должна была поставить памятник писателю. Поставить именно на Тверском бульваре…
Последняя идея памятника Платонову принадлежит ректору Литературного института, прозаику Алексею Варламову. Памятник Платонову на территории института, в маленьком сквере возле дома на Тверском бульваре, 25, где жил и умер писатель. Но там сейчас идут реставрационные работы…
— На этом доме висит мемориальная доска, как раз на Тверском бульваре.
Наталья Корниенко: Да, открытие мемориальной доски прошло в год 90-летия Платонова. И большая заслуга в этом дочери писателя Марии Андреевны Платоновой, Союза писателей СССР и скульптора Ф. Ф. Сучкова. Это все, что сделала Москва для увековечения памяти писателя. У нас нет ни государственного указа, ни правительственного постановления об увековечении памяти Платонова. Обращения на эту тему были — указа (документа) нет. Семейный архив приобретен в 2006 году на средства, выделенные тогда еще самостоятельной Российской академией наук… Вот так мы и живем.
— Чтобы не заканчивать на грустной ноте, я все-таки задам вопрос, можно сказать, анекдотический. Скажите авторитетно, какая фактическая основа под распространенной легендой о том, что Платонов работал в Литинституте дворником? На чем она основана?
22-летний Андрей Платонов — в самом центре, как ведущий инженер. Открытие электрической станции в совхозе «Рогачёвка»/ru.wikipedia.org
Наталья Корниенко: Ни на чем не основана. Платонов дворником не работал ни в 1930-е, ни в 1940-е годы. Откуда выросла эта легенда? Назову ее составляющие. Платонов любил дворик на Тверском бульваре? — Любил, здесь был его дом. Правда, не очень любил писателей-современников, «бегущих» по этому дворику: «одержимые достоинством» (это его характеристика). Мог Платонов взять метлу? — конечно мог, и никаким оскорблением для него это не было…
Легенда на тему отношения советской власти к Платонову была особенно популярна в эпоху перестройки.
— Он просто взял метлу, и с этой метлой его кто-то увидел?
Наталья Корниенко: Может, кто-то его увидел с этой метлой… Вышел, видит, листьев много. То, что Платонов мог это сделать, у меня не вызывает сомнений.
Источник: "Год литературы"