Финансовая поддержка Российского научного фонда (проект № 18-18-00129)
27 апреля 2018 г. в Каминном зале ИМЛИ РАН прошло первое мероприятие в рамках проекта № 18-18-00129 Российского научного фонда «Русская усадьба в литературе и культуре: отечественный и зарубежный взгляд» (рук. О.А. Богданова). На Круглом столе были прочитаны 11 докладов участников и друзей проекта, вызвавших заинтересованное обсуждение.
Руководитель проекта О.А. Богданова в своем выступлении остановилась на общей характеристике феномена русской помещичьей усадьбы в XVIII – начале XX в., показав историческую обусловленность возникновения «усадебной культуры» в России и ее социокультурные особенности, связанные с межсословными взаимоотношениями дворянства и крестьянства. С отменой крепостничества и постепенным изменением социального состава помещиков многие усадьбы пришли в упадок, однако часть из них успешно трансформировалась, оставшись при этом полем общенационального культурного единения. Особую значимость в Серебряном веке приобрели личностный, эскапистский и религиозно-философский аспекты «усадебной культуры». Первый – в связи с разрушением традиционного общества в стране, маргинализацией и массовизацией большой части народа, умалением личности как главного субъекта истории и культуры (усадьба же оставалась продуктивной моделью именно личностного формата мироустройства). Второй обусловлен стремлением к «земляной» прочности в эпоху потрясений. Третий связан с утопической мечтой о «рае на земле», с которым ассоциировалась помещичья усадьба.
Основной исполнитель Е.Е. Дмитриева в ходе своего доклада предложила к обсуждению возможную тематику разделов, которые войдут в запланированную по гранту РНФ монографию о «литературных замках» Европы конца XIX – первой трети XX в.: 1) виртуальное (художественное) и реальное воскрешение усадебной жизни в эмиграции (случаи Бунина, Горького, Рахманинова, Осоргина и др.); 2) западные писатели «играют» в русскую усадьбу (случай немецкого драматурга Карла Штернхейма, новоприобретенная усадьба которого получает название Claire Colline - французская калька Ясной Поляны; 3) замок как культурная мифологема и пространство жизнетворчества (воскрешение герцогиней де Ноай, урожденной Лорой де Сад, в замке Иер празднеств в духе маркиза де Сада; замок Людвигсшван, который король Людвиг Баварский строит «в расчете» на Рихарда Вагнера; «ожившая» на рубеже веков Шотландия В. Скотта); 4) топос замка в литературе fin du siècle и периода между двух мировых войн: «Замок Арголь» Ж. Грака, «От замка к замку» Ф. Селина, «Записки Мальте Лауридса Бриге» Р.М. Рильке, «Царство этого мира» А. Карпентьера); 5) тургеневский и чеховский усадебный след в европейской литературе.
Основной исполнитель проекта М.В. Скороходов раскрыл тему «Музеи-заповедники писателей Серебряного века: сохранение русской "усадебной культуры"», рассмотрев музеи-заповедники как организации, сохраняющие не только здания, в которых работали писатели, и их мемориальную обстановку, но и окружающий культурный ландшафт, во многом сформировавший мировосприятие представителей русского Серебряного века и непосредственно отразившийся в их творчестве. Сохранение или воссоздание русской «усадебной культуры», быта, ознакомление с этой традицией посетителей – одна из важнейших задач музеев-заповедников. Там, где усадебные комплексы частично утрачены, пытаются восстановить их первоначальный облик. Так, в селе Константиново Рязанской обл. на территории усадьбы Л.И. Кашиной сохранился только главный дом, в котором, в составе Государственного музея-заповедника С.А. Есенина, работает музей поэмы «Анна Снегина». В ближайших планах – восстановление каретного сарая, оранжереи, бани и других усадебных объектов, что позволит расширить представление об «усадебной культуре» начала XX в.
В докладе «Макбетовский код “Вишневого сада” А.П. Чехова: трагический модус ожившего сада» исполнитель проекта О.В. Шалыгина рассказала о том, как Томас де Квинси, анализируя мотив стука в ворота в «Макбете», обратил внимание на особую функцию этого мотива у Шекспира – вторжение в историческое пространство мифологического, означающее остановку времени и начало обратного его хода. Макбетовский код пьес Чехова выделяется на основе анализа того же эффекта в «Трех сестрах». Художественная деталь (проход по сцене Наташи со свечой à la Макбет) выполняет функцию «запуска кода». Наташа со свечой и Андрей с книжкой – муж с женой как «заговорщики» (наложение кодов леди Макбет + Гамлет). В «Вишневом саде» – повтор детали как знак актуализации кода: Дуняша со свечой, Лопахин с книжкой (как заговорщики) – слуги, желающие занять место своих господ. В свете этого метафора ожившего сада в устах Лопахина приобретает интертекстуальный символический смысл: «и неужели с каждой вишни в саду, с каждого листка, с каждого ствола не глядят на вас человеческие существа, неужели вы не слышите голосов…».
Молодой ученый А.С. Акимова прочла доклад «”Усадебная культура” в изображении советских писателей 1920-1930-х гг.: модусы восприятия», в котором осветила основные направления в изучении образа усадьбы в русской литературе 1920-1930-х гг.: «нравственно-эстетические аспекты, маркированные идеализирующей концепцией дворянской усадьбы» (Попова О.А.) в произведениях М. Булгакова «Белая гвардия» (1927, 1929) и «Дни Турбиных», где рассматривается ценность семьи и личности; идеалы дружбы, верности, преданности родине в творчестве Ф. Гладкова, В. Каверина, Б. Лавренёв, А. Фадеева и др.; проблема взаимоотношения человека и природы (Л. Леонов). В то же время образ усадьбы в прозе 1920-1930-х гг. подвергся переосмыслению. С одной стороны, заброшенные и опустошенные барские усадьбы, активно осваивались героями производственного романа (в «Брусках» Ф.И. Панферова в усадьбе на берегу Волги «беднота устроила коммуну и, несмотря на разные неурядицы, наладила общее хозяйство» (Г. Адамович)). С другой – в разгромленных крестьянами усадьбах устраивались музеи усадебного быта с тем, чтобы показать, как жили раньше «баре и буржуи» (так, герои повести Н. Огнева «Дневник Кости Рябцева» посещают главный дом усадьбы, сохраненный «под показательный музей»).
Еще один молодой участник проекта – М.С. Акимова, – совмещающая научную и музейную деятельность, сосредоточилась в своем докладе на усадебном и дачном контексте Солнечногорья.
Докладчицей был представлен краеведческий аспект освоения дачного и усадебного топоса: от места к тексту. На примере усадебного и дачного наследия Солнечногорья (региона, условно совпадающего с Солнечногорским районом Подмосковья) были показаны различные варианты усадебного топоса (разного времени и разной степени сохранности), межусадебные взаимосвязи, варианты музеефикации наследия, ее проблемы и перспективы, а также проблемы и перспективы исследования (в литературоведческом и краеведческом аспектах) именно этого региона, находящегося на пути между двумя столицами, но в ареале притяжения Москвы.
Исполнитель проекта аспирант ИМЛИ РАН П.А. Ворон сделала доклад на тему «”Усадебный топос” в советской литературной критике 1920-х гг.». По мнению молодой исследовательницы, в советской литературной критике этих лет принадлежность к усадебному миру рассматривалась как устаревшая социокультурная позиция. Усадебное мироощущение, как черта дореволюционной России, в советской критике становилось клеймом. Так, Г. Лелевич в статье «Анна Ахматова», полемизируя с Н. Осинским и А. Коллонтай, упрекал поэта в «полном отсутствии каких бы-то ни было намеков на общественные интересы», связывая это с крайним индивидуализмом «утонченной воспитанницы “дворянского гнезда”». Докладчице представляется перспективным определить, к каким авторам в Советской России литературная критика наиболее часто применяла «усадебные» мифологемы с отрицательной коннотацией.
Темой доклада исполнителя проекта аспиранта ИМЛИ РАН Г.А. Велигорского стала дихотомия категорий «прекрасное»–«живописное» в изображении так называемой «речной усадьбы» в произведениях английских писателей конца XIX — начала XX в. Докладчик планирует рассмотреть указанные усадьбы периода fin de siècle в системе категорий британской предромантической эстетики (У. Гилпин, С. Айленд, Дж.Ф. Мюррей и др.), созданной на столетие раньше. В качестве задачи par excellence рассмотренные образы английских усадеб будут сопоставлены с речными усадьбами, представленными в произведениях русских писателей Серебряного века, с целью выявления возможной преемственности.
Друг нашего проекта, один из ведущих отечественных буниноведов С.Н. Морозов рассказал слушателям о русской усадьбе в творчестве И.А. Бунина, в произведениях которого (и в поэзии, и в прозе) усадебные быт, жизнь, обстановка встречаются довольно часто. Писатель стремился сохранить сам дух уходящей «усадебной культуры», особенности жизни в русских усадьбах, их внутреннее убранство и внешний облик, образы русских дворян, живших в своих имениях. В поэзии Бунина образ русской усадьбы встречается в пейзажной лирике, любовной, философской на протяжении практически всего творческого пути: с 1884 по 1940-е гг. В прозе образ русской усадьбы мы находим начиная с самых ранних рассказов писателя, например «Танька» (1892), «На хуторе» (1892), и заканчивая поздними его произведениями эмигрантского периода: «Баллада» (1938), «Холодная осень» (1944). И, конечно, в его центральном произведении – романе «Жизнь Арсеньева». В своем творчестве Бунин сохранил зримый и буквально ощущаемый портрет русской усадьбы, ее жизненный уклад, обычаи, традиции, интерьер. По произведениям писателя можно изучать быт русской усадьбы, жизнь ее обитателей.
Среди друзей проекта также аспиранты ИМЛИ РАН Е.В. Кузнецова и В.И. Чистякова. В докладе Е.В. Кузнецовой было показано, как в сборнике стихотворений «Громокипящий кубок» И. Северянин отразил и преломил сложившуюся в русской литературе традицию описания усадьбы. Он работал с этой традицией именно как с интертекстом или гипертекстом: отсылки, аллюзии, скрытые цитаты, эпиграфы из известных произведений русской классики, типы героинь и героев и т.д. При этом он создал тонкую смесь сентиментальности и иронии. Он и любуется усадьбой, дворянским бытом, и понимает уже всю «литературность» описания усадьбы в стихах после Пушкина, Фета и пр. Чтобы дистанцироваться от традиции, он применяет ироническое остранение, а это порождает в ряде случаев эффект пародирования. При создании собственных текстов Северянин всячески подчеркивает литературность, даже клишированность некоторых ходов. Таким образом, он первым из поэтов Серебряного века стал сознательно работать с наследием русской литературы в пародийном ключе. Основной творческий прием Северянина – пародийная интертекстуальность – очень хорошо виден в его «усадебных» стихотворениях. В.И. Чистякова в докладе «Школа-усадьба Георгия Триродова как пример символистской трансформации “усадебного текста” (по роману Ф. Сологуба “Творимая легенда”)» отметила изменения, внесенные Сологубом в традиционное для русской литературы восприятие усадьбы как «земного рая». Необычные для «усадебных» текстов XIX – начала XX в. особенности «Творимой легенды»: школа-усадьба и ее обитатели составляют композиционный центр произведения; отсутствие ностальгических настроений «утраченного рая»; отсутствие национального колорита, универсальность «усадебного» пространства (что обусловлено работой Сологуба над переводом вольтеровского «Кандида»); усадьба в трилогии Сологуба не только «Locus amoenus», но и «Locus amoris», и «Locus mortis». Последнее определение реализуется на нескольких уровнях: персонажном («тихие мальчики») и пространственном (замкнутость, мистика); основная же функция усадьбы в трилогии – не столько противостоять городскому укладу жизни, сколько реализовывать индивидуальный рай.
Также на Круглом столе были представлены важные для разработки темы проекта издания: Дмитриева Е., Купцова О. Жизнь усадебного мифа: утраченный и обретенный рай. М.: ОГИ, 2003.Щукин В.Г. Российский гений просвещения: исследования в области мифопоэтики и истории идей. М.: РОССПЭН, 2007.Богданова О.А. Под созвездием Достоевского: русская литература конца XIX – начала XX вв. в аспекте жанровых традиций русской классики. М.: Intrada – Изд-во Кулагиной, 2008.
ФОТО
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
